"ФОРМИРОВАНИЕ РУССКО-КАЗАХСКОГО ПОГРАНИЧЬЯ В XVI — НАЧАЛЕ XIX ВЕКОВ"
БЫКОВ АНДРЕЙ ЮРЬЕВИЧ
Доктор исторических наук наук, PhD / Доктор философии
Декан Факультета Общественных Наук
Термин «граница» начинает употребляться в российских документах с первой половины XIV в. В частности, об этом упоминается в договорной грамоте Великого Новгорода с Ливонским орденом 1323 г. К 1730-м гг. сформировалась терминология организационных структур, обеспечивающих защиту и охрану границ государства: «застава» (раннее - «завора»), «засада», «караул», «станица», «стража», «таможня», «крепость».
Пограничной черты на местности, как это имеет место быть на многих межгосударственных границах со вспаханной полосой, либо сплошными заборами и т. п. в настоящее время, в тот период не было. Обычно ставились деревянные или каменные знаки, чаще всего столбы, а иногда на росших деревьях просто делались зарубки, называвшиеся гранями и затесами.
В качестве демаркационной линии часто использовался термин засека. Этим же словом обозначалось и оборонительное сооружение из крупных и средних деревьев, поваленных рядами или крест-накрест вершинами в сторону противника. При этом ветви используемых деревьев заострялись, становясь, по сути, копьями. Исторические документы свидетельствуют о наличии в XVII–XVIII вв. засек против западных монголов – джунгар - в Прииртышье [1. Л. 160]. Лишь в некотором смысле аналогом засек можно рассматривать симы - маяки с секретными знаками из прутьев и растительных стеблей, которые одновременно представляли собой ограждения, направленные против «вторжений неприязненных кочующих племен внутрь линий». Симы были устроены на всем протяжении пограничных линий с казахами как оренбургского, так и сибирского ведомств [2. С. 6]. Также в отношении границ с казахами российские власти с подачи Коллегии иностранных дел использовали термины «степные границы», «азиатская сторона», «Степь» и др. [3. Л. 2], хотя активно использовались и понятия Казачья орда, земли Киргиз-Кайсаков и т.п. словосочетания, имевшие привязку в первую очередь к основному населению, эксплуатировавшему эти земли, - казахам. В военном ведомстве использовалось также понятие «действительная граница» [4. С. 27], которая обозначала именно государственную границу с зарубежными странами, а не со странами и народами, находившимися в протекторате или вассалитете.
Современное официальное толкование понятия «государственная граница» идентично у российской и казахстанской сторон и сводится к следующему. Государственная граница – это линия и проходящая по ней вертикальная плоскость, определяющие пределы территории – суши, вод, недр и воздушного пространства.
В качестве рабочего определения понятия «пограничья» можно за основу принять то определение, что дано в «Политическом словаре»: «примыкающие к границе территории, так называемые пограничные зоны, имеют не только особый правовой, но и геополитический статус. Здесь сходятся силовые векторы и концентрируются национальные интересы различных государств» [5].
Первые упоминания о лицах, охранявших границу у славян, относятся к XI в. В ХV в. московским князьям удалось создать в русских приграничных городах так называемую сторожевую службу, задача которой заключалась в наблюдении за выдвижением войска противника и оповещении об этом пограничных воевод. И лишь в конце XVI в. возникла сторожевая, станичная и полевая служба, основной задачей которой являлась не только охрана границы, но также разведка и сельскохозяйственная колонизация пограничных территорий [6]. В 1571 г. был издан «Боярский приговор о станичной и сторожевой службе». На восточных границах долгое время основное бремя охраны границы, совмещенное с возможностью осуществления набегов на соседей, несли казаки (волжские, уральские, сибирские). Регулярных войск здесь было значительно меньше, чем на южных и западных рубежах.
В период Смутного времени пограничная служба прекратила свое существование и была воссоздана Романовыми. Именно они поддержали политику строительства пограничных укреплений и пограничных линий с привлечением в них регулярных и казачьих войск, а также постепенным заселением сельскохозяйственным и ремесленным населением самих крепостей и образованием сельских форштадтов.
Лишь 5 августа 1827 г. император Николай I утвердил Положение об образовании в России таможенной пограничной стражи, основанной на воинских началах. Это считается датой создания пограничной службы в России. Первоначально эта служба занималась борьбой с контрабандой, но в скором времени была наделена и другими полномочиями, присущими пограничным службам настоящего времени [7. С. 6-7].
К.Ш. Хафизова считает, что у казахов вопрос охраны границ решался в этот период следующим образом: специальной службы не существовало. «Оставлялись лишь небольшие отряды на важных речных и горных переходах, караванных путях, которые служили одновременно маршрутами для военных походов. Самые близкие к границам стойбища кочевников бдительно следили за появлением признаков появления чужих». Старшины аулов сообщали в случае необходимости об угрозе военного вторжения [8. С. 110].
После присоединения в XVI в. Казанского, Астраханского и Сибирского ханств, а также части Ногайской орды границы России на обширном пространстве стали соприкасаться с Казахским ханством. Эти контакты не были регулярными и носили преимущественно торговый характер. Однако имели место также дипломатические сношения и военные столкновения.
Одно из первых упоминаний о казахах в русских источниках относится к февралю 1569 г., повествуя о событиях осени 1568 г., когда Хакк-Назар совершил поход против Ногайской орды, получившей поддержку со стороны астраханского воеводы [9. С. 592].
В 1574 г. был заключен первый договор о беспошлинной русско-казахской торговле [10. С. 7].
В период правления царя Федора Иоанновича был заключен договор с казахским владетелем Тауекель-ханом о совместных действиях против сибирского хана Кучума и среднеазиатского правителя Абдаллах-хана II [11. С. 29-33]. Более того, в рамках сохранившейся переписки и документальных свидетельств поднимались вопросы развития торговли, охраны караванов, принятия в подданство Московского царства [12. Док. 5]. Поражение Кучума рассматривалось московским двором в качестве автоматического вхождения всех территорий и населения бывшего Сибирского ханства в состав России. В частности, входящими в состав государства при царе Федоре Иоанновиче указаны территории бассейнов рек Оби и Иртыша [13. Л. 32].
Речи о разграничении владений между Московским царством и казахским ханством в документах XVI-XVII вв. не велось. Т.е. разграничения на карте – делимитации – не было никакого, обозначения на поверхности земли – демаркации – также не было, хотя так называемые естественные границы – горы, реки, озера и т.п. существовали и могли восприниматься в качестве условных границ.
В период Северной войны Петр I стремился поставить под контроль России трансконтинентальные торговые маршруты, проходившие через Центральную Азию. В 1714-1717 гг. был предпринят ряд попыток проникновения в Хиву. Во главе этих экспедиций стоял князь Бекович-Черкасский. Маршрут движения экспедиций менялся, были испробованы сухопутный и водный варианты. Менялся и количественный состав экспедиции. В ее составе находилось в разное время от 1500 до 17600 человек. В качестве повода рассматривалось предложение о присоединении Хивы к России. Первые каспийские экспедиции завершились плачевно [14. С. 133-145; 15. С. 237-424].
В 1714 г. сибирский губернатор князь М.П. Гагарин доносил государю о больших запасах месторождений самородного золота в районе Яркенда. Петр I распорядился снарядить новые экспедиции вверх по Иртышу. Их численность не превышала 3 тыс. человек, первую возглавил И.Д. Бухгольц [16. Л. 132 об, 144-147 об.]. Отличием иртышских экспедиций было не просто продвижение в Центральную Азию, но и закрепление за Россией новых территорий посредством строительства укрепленных пунктов [17. С. 135]. Экспедицией Бухгольца были основаны укрепления Ямышевское и Омское, однако в 1716 г. из-за противодействия со стороны джунгар она вернулась обратно. В течение 1715-1720 гг. в этом же направлении было снаряжено еще ряд экспедиций, которые основали укрепления Железинское, Семипалатное и Усть-Каменогорское. Дальше всех смогла проследовать экспедиция И.М. Лихарева. Достигнуть Яркенда так и не смогли, однако удалось закрепиться в Среднем Прииртышье, причем здесь Россия столкнулась не только с Джунгарией, но и с казахами.
В 1724 г. император Петр I удовлетворил просьбу сибирских властей об охране пограничных поселений по Ишиму, куда вкочевали казахи, совершив ряд нападений на русские поселения [17. С. 443]. В 1732 г. сибирский губернатор А.Л. Плещеев доносил императрице Анне Иоанновне, что требуется дальнейшее укрепление границ сибирских владений, в первую очередь на границе с джунгарами и китайцами. Совместно с П.И. Батуриным он сообщал, что имеющихся трех пехотных полков, неполного драгунского полка и иррегулярных войск недостаточно для надежной защиты границы. Также, по их мнению, требовалось усилить гарнизоны на границах с казахами [19. С. 62-63].
Таким образом, охрану границ на Сибирских линиях российские власти на раннем этапе освоения территории поручали преимущественно регулярным войскам.
В Оренбургском крае изначально охраной рубежей занимались преимущественно иррегулярные войска. Изначально охрану несли уральские, позднее – преимущественно оренбургские казаки. С 1743 г. к этому были привлечены в том числе представители местных народов (башкиро-мещеряцкое казачье войско) [20. С. 516]. При этом регулярные части круглогодично дислоцировались в крепостях на пограничных линиях, а иррегулярные – около трех месяцев, после чего происходила их ротация.
Претензии джунгарских правителей на Прииртышье поступали до момента ликвидации Джунгарского государства. Китайские власти после разгрома Цинами Джунгарского ханства также несколько раз входили в дипломатическую переписку, считая Прииртышье и ряд других районов спорными [21. Л. 422 об. – 423]. Цины пытались принудить часть казахов признать зависимость силой, что побудило казахских султанов искать защиты близ российских крепостей [22. Л. 27 об.].
При приеме в подданство казахов Младшего жуза в 1731 г. одним из обязательств российского правительства перед казахами была постройка города на реке Орь, где предполагалось разрешить производить торг русским с казахскими и среднеазиатскими купцами. Вопрос о строительстве городов русскими в приграничье и на территории казахских кочевий трактовался казахскими владетелями по-разному. Если владетели Младшего жуза в целом поддерживали строительство укреплений и иногда, как видно из приведенных выше примеров, сами входили в правительство с просьбой об этом, то у правителей Среднего жуза такого единодушия не было. Существует свидетельство находившегося на российской службе Ахмета Кенесарина о том, что «пограничные русские власти» сибирского ведомства обращались к сыну покойного хана Аблая - Губайдулле, которого российские власти не признали в ханском звании, с предложением о постройке города в урочище Кокчетав. Однако он отказался, ответив так: «Я не согласен на постройку города. Лучше будем спокойно жить каждый на своем месте согласно письменному договору, заключенному между Аблай-ханом и Белым Царем» [23. С. 17].
В 1741 г. в Оренбурге был основан торг, где для привлечения среднеазиатских купцов таможенная пошлина по сравнению с астраханской была на первые 10 лет снижена в 3 раза – до 1,5%. Российским купцам запрещалось перепродавать во внутренних районах империи купленный в Оренбурге товар с наценкой более, чем в 20%. Для надзора за торговлей при Оренбургской комиссии учреждалась должность специального комиссара [24. Л. 64-67]. Казахи от торговой пошлины в Оренбурге, затем в Троицке и в сибирских городах были освобождены [25. Л. 70]. Несмотря на более короткий маршрут для бухарских купцов через Астрахань, даже в начале XIX в. правительство сохраняло привилегии для оренбургского торга с целью стимулирования среднеазиатских торговцев пользоваться именно им. Более того, в Астрахани сборы производились серебром, а в Оренбурге и Троицке – ассигнациями, которые имели гораздо меньшую рыночную стоимость. Сибирские города Тобольск, Тюмень, Тара, а позднее и Тюмень еще с XVI в. получили льготу для среднеазиатских купцов. Долгое время караваны здесь вообще не платили пошлин [26. С. 220-221].
Российские власти пытались привлечь казахов к охране границ со степной стороны [27. С. 72].
Точных карт до XIX в. не существовало. Более того, границы на них также не обозначались, а страны и народы указывались условно. Карты пестрили многочисленными ошибками из-за непрофессионализма топографов и неопределенности названий географических мест [28. С. С. 114-115].
Только с 1820-х гг. началось порайонное картографирование территории казахских земель на основе материалов геодезических съемок созданным отдельным Оренбургский корпус военных топографов и геодезистов [29. С. 36-37].
К 1801 г. плотность казачьего населения Приуралья, в первую очередь за счет искусственного прироста, увеличилась здесь до 29588 душ обоего пола. При этом непосредственно на охрану границ определялось порядка двух человек на 1 версту. Общая протяженность Яицких (Уральских) пограничных линий составляла в середине XVIII в. 1780 верст.
В 1815 г. протяженность Сибирских пограничных линий оценивалась в 2360 верст. Общий состав служилого сословия составлял 19640 душ мужского и 17885 душ женского пола [30. С. 293-294]. Здесь на охрану границ определялось около 3 человек на версту. Расстояние между укреплениями составляло от 12 до 33 верст, среднее расстояние – 21,8 версты.
Охраной границ руководили высшие губернские власти, вплоть до генерал-губернаторов/наместников. Появлялись специальные органы в названии которых фигурировало понятие «пограничный»: экспедиции, комиссии, суды.
С образованием десятиверстной полосы в Прииртышье и появлением ряда аналогичных районов в Приуралье появляется необходимость установления ориентиров на местности, которые едва ли правильно именовать демаркационной линией, более подходящим стоит рассматривать такое понятие как межа, т.е. разграничение между административными единицами [21. Л. 424 об.]. Межевание на местности в степных районах Оренбургского края, населенных казахами, началось позднее и носило локальный характер. Вместе с тем, казахи здесь были знакомы с межевыми знаками [31. Л. 12].
Таким образом русско-казахское пограничье формировалось на протяжении почти 500 лет. При этом первый период его формирования оказался самым продолжительным по времени, завершившись лишь в начале XIX в., когда российские власти приступили к широкомасштабным реформам, направленным на введение нового административно-территориального управления в Степном крае с более широкомасштабной инкорпорацией казахов в имперские структуру и инфраструктуру.
В зоне взаимодействия казахи и российские подданные (кроме русских, также татары, башкиры, мещеряки, ногайцы, калмыки, алтайцы и состоявшие на российской службе представители европейских народов) по мере расширения географической границы соседства и уплотнения населения в пограничье неминуемо расширяли контакты между собой. Помимо спонтанных отношений мены с XVIII в. начался регулярный торг, который постепенно становился частью международной торговли, обеспечивая сухопутный транзит европейских товаров из Западной Европы и России в Среднюю Азию, китайских и частично персидских товаров, а также товаров, произведенных в Хиве и Бухаре, и казахского скота в Россию и частично в Западную Европу. Появлялись первые межэтнические браки, число которых возрастало еще и благодаря гендерному дисбалансу служивших на границе казаков и приписанных к этому сословию переселяемых крестьян. Практически все рассматриваемое время межконфессиональные отношения носили спокойный характер.
Предпринимались первые попытки включения казахов в имперский бюрократический аппарат посредством создания специальных пограничных органов, часть служащих которого в обязательном порядке должны были составлять казахи и представители других нерусских народов Поволжья, Приуралья и Западной Сибири. Речи о прямом управлении казахами российскими чиновниками в тот период не шло.
Значительную роль в формировании русско-казахского пограничья играли конфликты, возникавшие как между казахами и казачеством, так и между казахами и другими этническими группами, включенными в разное время в состав Российской империи и имевшими разный политико-правовой статус. Именно конфронтационный компонент являлся в это время определяющим при формировании русско-казахской границы, которая не была закреплена договорами, но упоминалась во многих актах российского правительства. Первоначально она проходила по естественным рубежам: рекам Уралу и Иртышу и их притокам, озерам и лишь незначительно по территориям без естественных указателей пределов владения. Постепенно эта граница стала смещаться вглубь степных районов.
Для значительной части традиционной казахской знати появление российских крепостей создало новые возможности расширения торгово-экономических отношений и повышения собственного статуса и личного обогащения, в том числе посредством использования складывавшихся инфраструктуры и режима границы.
В XVI – первой половине XVIII вв. большую роль в формировании пограничья и собственно границ играл внешнеполитический фактор. Изменение межгосударственной границы России с джунгарами, а позднее оформление «внутренних» границ расселения башкир способствовали помимо прочего определению пределов казахских кочевий и ослаблению угроз для них с юго-востока и северо-запада. С падением Джунгарского ханства и подписания официального договора между Российской империей с Цинским Китаем территория, населенная казахами, в том числе в русско-казахском пограничье, оформилась и позже трансформировалась уже в рамках административных реформ, а не в формате межгосударственного взаимодействия.
Попытка формирования некоей нейтральной зоны, например, в форме так называемой десятиверстной полосы, вызвала непонимание и противодействие как со стороны казахов, так и со стороны казачества и губернской администрации. В результате царское правительство отказалось в дальнейшем от создания территорий с таким статусом.
С момента включения казахов в состав Российской империи засеки повсеместно стали сменяться маяками, в том числе симами. Охрана русско-казахской границы осуществлялась только со стороны так называемых внутренних территорий. Первоначально она преимущественно осуществлялась регулярными войсками, но постепенно практически полностью была передана в руки иррегулярных войск, причем в Приуралье продолжительное время основу стражи составляли казаки из числа башкир и мещеряков, лишь в XIX столетии основу пограничной охраны стали составлять оренбургские казаки.
Работа выполняется в рамках программы целевого финансирования проекта BR10965282 «Казахстано-российская граница: исторический контекст и новая геополитическая реальность» (рук. д.п.н. С.Б. Кожирова).
ЛИТЕРАТУРА
[1] АВПРИ МИД РФ. Ф. 113. Оп. 113/1. 1742 г. Д. 2.
[2] Казанцев И. Описание киргиз-кайсак. СПб.: Тип. Тов-ва «Общественная польза», 1867.
[3] Архив СПбИИ РАН. Ф. 36. Оп. 1. Д. 439.
[4] Венюков М.И. Обозрение русско-азиатских границ. Б.м., 1873.
[5] Граница государственная // Политический словарь (обращение 24.09.2021).
[6] Из истории установления и оформления государственной границы России и становления службы по ее охране // Официальный сайт Пограничной службы ФСБ России // (запрос 24.09.2021).
[7] Надарин Э.С. Формирование и реформы пограничных органов федеральной службы безопасности (историко-правовые аспекты) // Законность и правопорядок в современном обществе. 2013.
[8] Хафизова К.Ш. Проблемы исследования международных отношений Казахских ханств // Qazaqstan tarihy. Июнь 2004. №6(18).
[9] Памятники дипломатических сношений Московского государства с Польско-Литовским государством. Т. 3 // Сб. ИРИО. Т. 71. СПб, 1892.
[10] Сибирские летописи. Издание императорской археографической комиссии. СПб., 1907.
[11] Абусеитова М.Х. Казахское ханство во второй половине XVI века. Алма-Ата, 1985.
[12] Казахско-русские отношения в XVI–XVIII веках. Сб. документов и материалов. Алма-Ата: Наука, 1961.
[13] ГА РФ. Ф. 1463. Оп. 1. Д. 282. Тетрадь Е.
[14] Извлечение из дела Московского Сенатского Архива, об отправлении Лейб Гвардии Преображенского полка Капитана князя Бековича-Черкасского на Каспийское море и в Хиву, - в 1714-1717 годах // Записки ИРГО. Т. 1. СПб., 1867.
[15] Попов А.Н. Сношения России с Хивою и Бухарою при Петре Великом (с приложением документов) // Записки ИРГО. Кн. IX. СПб., 1853.
[16] РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 1543. Ч. 3.
[17] Памятники сибирской истории XVIII века. Кн. 2 (1713-1724). СПб., 1885.
[18] Моисеев В.А. Россия и Джунгарское ханство в XVIII веке (Очерки внешнеполитических отношений). Барнаул, 1998.
[19] Русско-джунгарские отношения (конец XVII – 60-е гг. XVIII вв.). Документы и извлечения / Отв. ред. В.А. Моисеев. Барнаул: Азбука, 2006.
[20] Материалы по истории Башкирской АССР. Т. III / Сост. Н.Ф. Демидова. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1949.
[21] РГИА. Ф. 1291. Оп. 82. 1884-1891 гг. Д. 3.
[22] АВПРИ МИД РФ. Ф. 122. Оп. 1. Д. 14.
[23] Кенесарин А. История Кенесары Касымова и Садыка Кенесарина («Насаб-наме-йи султан Садык» - «Родословная султана Садыка»). Факсимиле текста, перевод, археографическое предисловие, подготовка текста, примечания и указатели И.В. Зайцева. М.: «Пресс-Бук», 2017.
[24] ГАОрО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 9.
[25] Архив СПбИИ РАН. Ф. 36. Оп. 1. Д. 524.
[26] Архив графов Мордвиновых. Т. 6. Прим. и предисл. В.А. Бильбасова. СПб.: Тип. И.Н. Скороходова, 1902.
[27] Крафт И.И. Сборник узаконений о киргизах степных областей. Оренбург, 1898.
[28] Неизвестный Владимир Иванович Даль. Оренбургский край в очерках и научных трудах писателя. Оренбург: Оренбургское книжное издательство, 2002.
[29] Избасарова Г.Б. Кочевая ментальная карта пространства. Трансформация понятия границы в представлениях казахов в XIX в. // Вест. Моск. ун-та. Сер. 8. История. 2016. №4.
[30] Из воспоминаний первого омского областного начальника С.Б. Броневского. Вступительная статья, подготовка текста к публикации и комментарии А.В. Ремнева // Известия Омского историко-краеведческого музея. 1999. №7.
[31] Архив ИВР РАН. Разр. III. Оп. 1. Д. 38/918.
ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЕ ПРОГРАММЫ И СЕМИНАРЫ КАФЕДРЫ
КАФЕДРА СОЦИО-ГУМАНИТАРНЫХ ДИСЦИПЛИН МНИИПУ В РОССИИ
ПОДПИСКА НА НОВОСТИ КАФЕДРЫ
Форумы, Конференции, Лекции, Семинары, Презентации, Культурные события, Деловые Приемы, Мероприятия Online
